335. Постановление ЕСПЧ от 11.12.2008 «Дело «Мирилашвили против Российской Федерации» (жалоба № 6293/04) посвящено, в частности, жалобе заявителя на: (вопрос удалён с 01.07.2024)

Раздел 3 Постановления ЕСПЧ от 11.12.2008 «Дело «Мирилашвили против Российской Федерации» (жалоба № 6293/04)

Показания Маргвелашвили, Григолашвили, Джимшиашвили и Кервалишвили:
152. Заявитель обратил внимание Европейского Суда на тот факт, что важность показаний указанных четырех свидетелей для постановления приговора по делу заявителя не оспаривалась властями Российской Федерации. Несмотря на это, никто из них не был допрошен при личном присутствии в Ленинградском окружном военном суде, и заявитель не имел возможности допросить указанных свидетелей ни на одном из этапов судебного разбирательства. Что касается доводов, на которые ссылались власти Российской Федерации, объясняя, почему было невозможно обеспечить личное присутствие свидетелей в суде (например, что Маргвелашвили ухаживала за ребенком или что Кервалишвили находился под стражей в связи с другим уголовным делом), эти причины не могли оправдать отсутствие свидетелей в зале суда.

153. Кроме того, суд основывал свои выводы на письменных показаниях, полученных от четырех свидетелей следственными органами Российской Федерации до начала судебного процесса. Действовавшее в рассматриваемое время законодательство Российской Федерации запрещало оглашение показаний отсутствующего свидетеля, если одна из сторон возражала против этого. Однако суд в нарушение законодательства санкционировал оглашение письменных показаний, несмотря на протест со стороны защиты.

154. Заявитель также подчеркнул, что в ходе судебного разбирательства все четыре свидетеля отказались от своих первоначальных показаний, которые они дали следственным органам Российской Федерации. Так, 25.06.2002 г. Григолашвили заявил органам власти Грузии, что он ложно обвинил заявителя. Тем не менее вопреки утверждению властей Российской Федерации суд не рассмотрел это доказательство. Маргвелашвили, Григолашвили и Джимшиашвили были допрошены органами власти Грузии, а именно председателем Кутаисского окружного суда по запросу судьи Поповича, председательствующего судьи в деле заявителя. Все свидетели подтвердили невиновность заявителя и утверждали, что их предыдущие письменные показания были получены под давлением со стороны органов прокуратуры и в отсутствие переводчика. Тем не менее, все их показания, данные в пользу заявителя, не были признаны судом в качестве доказательств, в то время как их предыдущие показания были признаны допустимыми и были оглашены в судебном заседании в нарушение законодательства Российской Федерации.

155. Что касается письменных показаний, полученных от Маргвелашвили, Григолашвили и Джимшиашвили адвокатами стороны защиты и предъявленных суду, они также доказывали невиновность заявителя. Эти свидетели отказались от всех своих показаний, данных ранее под давлением со стороны следственных органов. Однако суд отказался признать указанные письменные показания в качестве доказательств. Суд полагал, что человек, уже допрошенный следственными органами в качестве свидетеля, не мог быть допрошен стороной защиты. Такое толкование УПК РФ было ошибочным: ст.86 УПК РФ, на которую ссылался суд, предусматривала, что защитник имел право опрашивать любое лицо независимо от его или ее «процессуального статуса» и предъявлять в суде результаты такого опроса в качестве доказательства...

218. Европейский Суд отмечает, что в приговоре от 01.08.2003 г. Ленинградский окружной военный суд в значительной степени ссылался на показания Григолашвили, Маргвелашвили и Кервалишвили. Принимая во внимание факты настоящего дела, Европейский Суд считает, что вышеперечисленные лица являлись важными свидетелями по делу. Что касается показаний Джимшиашвили, то она являлась свидетельницей, давшей показания с чужих слов, и ее показания, хотя и упомянутые в приговоре, не были решающими при вынесении приговора заявителю. Следовательно, Европейский Суд сосредоточится на заявлениях Григолашвили, Маргвелашвили и Кервалишвили.

219. Европейский Суд отмечает, что Григолашвили и Кервалишвили никогда не выступали в судах Российской Федерации. Заявитель не имел возможности допросить их в ходе предварительного расследования. Что касается Маргвелашвили, то она давала показания в суде вышестоящей инстанции (в Верховном Суде Российской Федерации) в качестве одного из лиц, обратившихся с жалобой. Однако в соответствии с законодательством Российской Федерации суд вышестоящей инстанции лишен возможности рассматривать новые доказательства, которые еще не были рассмотрены судом первой инстанции. Соответственно, независимо от того, что Маргвелашвили сообщила о событиях 07 и 08.08.2000 г., суд вышестоящей инстанции ссылался на ее первоначальные письменные показания, рассмотренные судом первой инстанции (см.§ 113 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах Европейский Суд не считает, что, если бы Маргвелашвили предстала перед судьей вышестоящей инстанции, то это бы исправило факт ее отсутствия в суде первой инстанции.

220. Заявитель жаловался на то, что три свидетеля ни разу не предстали перед Ленинградским окружным военным судом. По утверждению властей Российской Федерации, эти три свидетеля были недоступны для допроса в суде, поскольку они проживали за рубежом. Европейский Суд отмечает, что действительно все свидетели покинули территорию Российской Федерации в 2000 году или в начале 2001 года. В ходе судебного процесса Ленинградский окружной военный суд направил властям Грузии письмо с просьбой обеспечить присутствие свидетелей на судебном процессе, но безуспешно. При сложившихся обстоятельствах суды Российской Федерации не могут быть обвинены в нежелании властей Грузии сотрудничать. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу, что Ленинградский окружной военный суд приложил все разумные усилия, чтобы обеспечить явку этих свидетелей в суд.

221. Кроме того, неясно, был ли возможен перекрестный допрос с участием указанных свидетелей на более раннем этапе судебного разбирательства. Отсутствуют какие-либо основания полагать, что в 2001 году свидетели были бы более позитивно настроены для поездки в Российскую Федерацию, чем в 2003 году, или, что власти Грузии оказали бы более эффективную помощь своим российским коллегам. Европейский Суд приходит к выводу, что невозможность для заявителя лично допросить указанных свидетелей вероятнее могла быть связана с конкретными объективными обстоятельствами, которые были вне контроля властей Российской Федерации.

222. Однако одного этого факта недостаточно, чтобы сделать вывод о том, что доказательства были признаны и рассмотрены на справедливой основе. Далее Европейский Суд перейдет к другой жалобе заявителя, а именно к тому факту, что Ленинградский окружной военный суд отказался рассматривать письменные показания, полученные от этих свидетелей стороной защиты.

223. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле адвокаты стороны защиты смогли встретиться и задать вопросы Маргвелашвили, Григолашвили и Кервалишвили в Грузии после начала судебного разбирательства. Кроме того, эти свидетели направили в суд письменные заявления, в которых они отказались от своих показаний, данных ими ранее стороне обвинения. Все они утверждали, что ложно обвинили заявителя и что их предыдущие показания были даны под давлением. Сторона защиты обратилась к ведущему дело судье с ходатайством о приобщении к делу письменных заявлений и свидетельских показаний, полученных стороной защиты или предоставленных указанными свидетелями по собственной инициативе. Однако в постановленном приговоре суд объявил эти доказательства неприемлемыми и принял к рассмотрению только письменные показания, данные вышеупомянутыми четырьмя свидетелями стороне обвинения (см. §§ 98—99 настоящего Постановления).

224. Европейский Суд подчеркивает, что доказательства, предоставленные стороной защиты, не были признаны во внутригосударственных судах не относящимися к делу или ненадежными, эти документы были объявлены неприемлемыми по формальным основаниям. Внутригосударственные суды считали, что законодательство запрещало адвокатам допрашивать свидетелей после того, как они были допрошены стороной обвинения, и вне «надлежащей» процедуры сбора доказательств, предусмотренной законом.

225. В принципе внутригосударственные суды находятся в более выгодном положении при принятии решения о том, какое доказательство является приемлемым для рассмотрения с точки зрения внутригосударственного законодательства (см. среди многих прочих примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Шенк против Швейцарии», § 46, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Хан против Соединенного Королевства». На самом деле, действие ст.6 Конвенции не распространяется настолько широко для предоставления требования о том, чтобы сторона защиты получила те же права, что и сторона обвинения при сборе доказательств. Тем не менее независимо от системы уголовного судопроизводства, если обвиняемый выбирает активную линию защиты, он должен иметь право собирать и представлять доказательства «на тех же условиях», что и сторона обвинения (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу «Домбо Бехеер Б. В. против Нидерландов» (Dombo Beheer B.V. v.Netherlands) от 27.10.1993 г., Series A, № 274, § 33, а также Постановление Европейского Суда по делу «Перич против Хорватии» (v.Croatia) от 27.03.2008 г., жалоба № 34 499/06, § 19).

226. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что сторона защиты находилась в невыгодном положении по отношению к стороне обвинения: в то время, как сторона обвинения могла непосредственно допрашивать свидетелей, сторона защиты была лишена такой возможности. Кроме того, стороне защиты не было разрешено предъявить письменные показания свидетеля, имевшие отношение к предмету судебного разбирательства и к предыдущим показаниям указанного свидетеля. По мнению Европейского Суда, даже если норма, на которую ссылался Ленинградский окружной военный суд, существовала в законодательстве Российской Федерации, она, как представляется, не преследовала никаких поддающихся определению законных интересов.

227. Доказательства, представленные стороной защиты, являлись относящимися к делу и важными. Кроме того, три указанных выше свидетеля являлись ключевыми свидетелями со стороны обвинения. Получив от них новые показания, сторона защиты попыталась не только предъявить доказательства невиновности заявителя, но и оспорить доказательства, выдвинутые против заявителя. Европейский Суд приходит к выводу, что при конкретных обстоятельствах дела, а именно что заявитель не смог опросить нескольких ключевых свидетелей в суде или, по крайней мере, в ходе предварительного расследования, отказ принять письменные показания и заявления указанных свидетелей, собранные стороной защиты, не был оправдан. Придя к такому заключению, Европейский Суд хотел бы подчеркнуть, что он не занимает какую-либо конкретную позицию по вопросу возможной оценки подобных заявлений и показаний — это прерогатива внутригосударственных судов.

228. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд считает, что сторона защиты находилась в гораздо более невыгодном положении, чем сторона обвинения, при рассмотрении очень важной части материалов дела. Учитывая важность личного присутствия участников процесса при рассмотрении уголовного дела (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу «Боргерс против Бельгии» (Borgers v. Belgium) от 30.10.1991 г., Series A, № 214-B, § 24), Европейский Суд приходит к выводу, что настоящее судебное разбирательство, рассматриваемое в совокупности, не удовлетворяло требованиям «справедливого судебного разбирательства».

229. Следовательно, имело место нарушение п.1 ст.6 Конвенции.